Исполнитель желаний
А всё потому, что в солнечное небо над одной деревней, пронзённые моей стрелой, взлетели трусики крестьянки. Стрелу действительно пустил я, и рассчитал, чтобы она упала в место, где в тот момент не должно было быть ни души. За то, что душ там оказалось целых четыре и упавшие из поднебесья трусики наделали между ними переполоха, я не несу ответственности.
И за ориентацию отдельной представительницы женского пола, отчасти из которой вытекало её враждебное отношение ко мне, тоже не отвечаю.
Я просто делал свою работу. Исполнял желание, с медицинской точностью. Ради этого меня и наняли, в конце концов.
Хорошо, что у деревни оказались прочные каменные стены. Кто-то даже считал её городком, и я бы не сказал, что он был совершенно не прав. Как бы то ни было, когда полгода назад мы вошли в ворота и расположились в особняке главы поселения, из четырёх сотен его крестьян уже оставалась всего половина. Женская, потому что мужскую увели воевать.
Не прошло и месяца, как нас взяли в осаду. Тут-то и началась самоотверженная работа по моей второй профессии.
Меня попросили стать исполнителем желаний. Конечно, когда не нужно было стоять с мечом и луком на стене и отбивать очередную видимость штурма. И я работал на совесть. За исполнением желания, фантазии, ко мне приходили даже крестьянки, которые ещё не познали мужчин.
Та, чьи трусики я пронзил стрелой, хотела, чтобы её изнасиловали среди бела дня. Я подкараулил, когда она вывешивала бельё сушиться. Люблю длинные крестьянские платья: их легко задрать.
Насторожило меня её нижнее бельё – крестьянки такого не носят. Но я потянул за ниточку, узелок развязался; в следующий миг я отпустил платье, трусики подбросил и послал в них стрелу вверх с ничтожным уровнем наклона. После чего вернулся к платью, зажав моей «жертве» рот рукой.
Здесь и сработало моё знаменитое везение: в центре деревни-городка, в огороженном пространстве, куда я направил стрелу, в тот момент не должно было быть никого. Но война непредсказуема, и от моих нанимательниц глава их ветви ордена потребовала помощи. Поэтому в огороженном пространстве, куда заходили только они, они и стояли все вчетвером, сосредоточенно плели заклинание.
Я не видел их, сквозь два дома-то. Видел бы, послал бы стрелу в другое место.
Но чему быть, того не миновать.
Описав крутую дугу, стрела упала между четырьмя моими нанимательницами – с нанизанными на древко трусиками. И как бы заняты они ни были заклинанием, взгляды всех четверых тут же сошлись на моём подарке с неба.
А поскольку все четверо знали бельё друг дружки, они тут же распознали трусики. И распознали стрелу с чёрными перьями, мою стрелу.
Плетение заклинания – тонкое дело, стоит отвлечься, и всё идёт наперекосяк. Пускай мои нанимательницы были опытными заклинательницами, в первую очередь они были женщинами. А эти чёрные трусики в компании со стрелой же с чёрным оперением значили для них слишком много.
Словом, они отвлеклись, особенно та из них, кому это бельё ещё три дня назад принадлежало. А поскольку именно она в этот раз отвечала за траекторию огненного шара, то он вырвался на свободу.
Это выглядело, как взбесившееся второе солнце в небе. Благо, что сначала он взлетел на четыре десятка метров и потом уже принялся плясать по небосводу, словно крылатый конь, желающий своей удалью завоевать благосклонность крылатой кобылы. Или упырь из тех, что послабее, которого солнечный свет застал в полёте – только без закладывающего уши воя, а с низким сердитым гудением напряжённых нитей энергии.
Зрелище ещё то, особенно когда понимаешь, что солнышко это может ударить в землю в любом месте, которое приглянется ему. Что значит, что прятаться бесполезно, остаётся только наблюдать, задрав голову.
Что мы и сделали с моей «жертвой». Правда, не сразу, потому что сначала она рванулась в дом. Я удержал, а дальше у неё хватило сообразительности.
К чести заклинательниц, шар не слишком долго метался по поднебесью; они схватили его и направили пусть не туда, куда в самом начале собирались, но всё равно за стену деревни-города. А когда отгремел взрыв, не один я услышал из-за стены истошные вопли.
Это могло означать только одно. Я отпустил крестьянку, схватил лук и побежал к стене.
Час спустя я сказал, что нижнее бельё предупредило нас о единственном настоящем штурме: пока мои нанимательницы плели огненный шар, враг прикрылся заклинанием невидимости и собрался под стеной. В его скопище шар и угодил.
Ночью я довершил, что начал с крестьянкой, после чего она поведала мне, как бельё одной из моих нанимательниц оказалось у неё. Ничего особенного, женщинам тоже можно испытывать симпатию друг к дружке и обмениваться вещичками на память. Вот «вещичка на память» и оказалась на ней в день, когда я исполнил её желание.
Исполнять желания я продолжал до конца светового года, пока с нас не сняли осаду. Такая выдалась мне работа в тот раз, и она важнее, чем кажется на первый взгляд. Крестьянам без разницы, кто их лорд, а деревню нам нужно было удержать.
Как сняли осаду, так я и сбежал с поздними сумерками – цвет у меня экзотический, как раз в темноте скрываться. Не хватало мне ещё и в новогоднюю ночь повыполнять чьи-то желания.
Нет, всё хорошо в меру.
#Следуй_за_Штормом, #Королевская_Анархия
#евгений_дородный, #короткие_рассказы, #триш_проказник
