Жжём мы в Анархии огнём ядрёным 🔥! Задание у нас такое: написать четыре текста за два дня, выше головы прыгнуть ☄. Так я ещё круче буду, выше ног прыгну, которые выше головы пролетят, пять текстов напишу ⚡. Гуляй, Анархия! 😈
🦐/5.
"Как два воинства на берегу бились"
Два воинства стояли на песчаном берегу одно супротив другого. Первое – рыжеволосое и зеленоглазое поголовно, и так же поголовно без нижнего белья, ибо воину праведному нечего бояться ран телесных. Второе – черноволосое и ясноглазое, мокрое до нитки и с обнажённой грудью, ибо только что восстало оно из моря чтобы соблазнить, совратить, и самому познать восторг плотский.
И ясно стало мне, зажатому меж двух дружин, что сеча здесь разразится лютая, беспощадная. Что либо праведники беструсые полягут костьми на песку все до единого, либо развратителей сбросят обратно в море, где те захлебнутся в муке по воздуху, голубым доспехом своим на дно влекомые.
А я, что мог сделать я? Кто слушает инока, схимонаха, призывает который не лить кровь, не губить души бессмертные? Только побежать меж их рядов мог я, узловатым и суковатым посохом размахивая, смешно подпрыгивая костлявыми ногами в сандалиях, с развевающейся по ветру бородою.
В тот ужасный момент, когда двинутся рати одна на другую…
Вот прошло волнение по рыжеволосым, вот гул стал нарастать со стороны ясноглазых. Вот зеленоглазые забили копьями в щиты круглые и засыпали оскорблениями праведными, вот черноволосые сомкнули ряды и стеной щитов прямоугольных изогнутых пошли вверх из воды и по берегу.
Знал я, что когда соблазнители, развратители, подойдут достаточно близко, не сразу кинутся на ворога они, а засыплют его копьями метательными, коих у каждого черновласого пехотинца по два. Копья эти – с зазубринами и крючьями, и ломается древко их легко – чтобы из плоти, кою пронзят они, выдернуть их было невозможно без ещё более жестоких увечий.
И знал я, что праведники с места не сдвинутся, лишь сомкнут ряды там, где товарищи их падут. А затем дождутся, чтобы воинство чёрное, голубое и розовое ещё поближе подошло: вот тогда сплошной стеной они ударят, пробежав оставшиеся несколько метров. Так они сохранят строй и порядок, одновременно воспользовавшись склоном берега, что им на руку играл, а врагу препятствие создавал.
Ведь даже самая ничтожная высота, самый едва ощутимый наклон – уже подмога в ратном деле и одна Многогрудая знает, исход скольких побоищ он решил, в которых воинства с равной доблестью бились.
Встал я тогда пошире раздвинув костлявые ноги, оправил хламиду мою из грубой овчины ворсом внутрь, взял посох с левой стороны ладонью, а с правой – подмышку.
Оскалился зубами гнилыми, губами бескровными, носом острым крючковатым и щеками щербатыми, вслух отправил всех святых мне известных лесом, полем, степью, пустыней, оврагами и буераками, кочками и колдобинами. Ибо что толку от них, когда человеки губить друг друга собрались?! Куда они смотрят, святые эти, куда божество их глядит, о чём думает? Ужель наслаждаться они всей братией священной собрались видом плоти измученной разорванной и крови горячей бегущей?
И стал я правой рукой размашистые движения вверх-вниз совершать да в темпе, а пальцами левой ладони яростно все стороны семенить, будто таракан подыхающий буйными лапками. Да ещё взвыл так, что мертвецы из могил, бьюсь о мощи святые моим словом только что осквернённые, повыскакивали, и волосами седыми с бородой белоснежной словно смерть косой стал я махать.
Замерли вороги, замолчали, глаза повыкатили из-под шлемов и ресницами захлопали. Даром что губы не облизали и не замычали от зрелища такого.
– Ты чего, старче, творишь? – обратился ко мне вожак ясноглазых.
– Какой стрекозёл тебя укусил? – вопросил воевода рыжеволосых.
– Не спрашивай, по ком звонит колокол, – ответил обоим я, – он звонит по тебе.
Лишь на миг я остановился и хламиду скинул: погибать, так голым. Пускай полюбуются, какую немощь задавят стальными лавинами своими! Стыд и срам, а ведь взрослые люди!
Но…
– Больно ты нужен, сумасброд чахлый, – фыркнул вожак черноволосых. – Грудных мышц нету, пузо отвисло, скулы и те потеряли свою прежнюю дерзкую форму.
– Седина в бороду, бес в ребро, – рассмеялся воевода зеленоглазых. – Старый грешник, старый волокита, прошли дни твоего блеска, не тебе нынче под юбки да на печи горячей заглядывать.
– Огонь! – скомандовали оба в ту же секунду, один – копьём взмахнув для подтверждения, второй – мечом рубанув для пущей эффектности.
И вправду, совсем необязательно человекам врукопашную друг друга жизни лишать. Есть ведь столько прелестных способов сделать это дистанционно! Ах, как прекрасно убийство, после которого руки физически в крови не заляпаны! А разум утверждает, собственной совестью осаждаемый: «я сделал то, к чему вынужден был».
Лепота!
Потная лепота. Потная, вонючая, грязная и отвратительная.
Вот и тут со стороны моря взвились в воздух стрелы кислотные, а со стороны суши – стрелы огненные. Последовали за ними шаровые молнии и огненные шары. А за сими губительными снарядами, что плели один за другим чародеи обоих воинств, в тылах подло схоронившиеся, полетели буря ледяная и буря огненная.
Ледяная – на рыжеволосых, огненная – на ясноглазых.
Но столкнулись они в воздухе, прямо над головою моею.
А я взвизгнул особливо высоко и противно, подпрыгнул так, что хлопнул ступнями одна о другую и, бёдрами размахнувшись, сморчком-стручком описал полную дугу.
Вошёл мой голос в резонанс с бурями. Вспыхнули они, будто звезда сверхновая, ослепили меня, вожака, воеводу и обе дружины. Грохот громовой поглотил мир.
В полной тишине и сказал я:
– Да будет свет.
Нет. В полной тишине и да сказал йа:
– Да будет мир.
Нет же! Воскликнул иа, посох переломив ап колено что тростинку твою:
– Пойду за полотенцем, девочки! Так ведь простыть недолго, ой-ей-ей. А вы пока трусики наденьте да грудь прикройте, а то я так и вижу, как у одной между ног стволом напряжённым работаю, а второй соски языком расслабленным облизываю.
Припустил я к особняку Елены. А что касается побоища на берегу, так его я в глазах воительниц моих увидел, так выразительны были скрестившиеся их взгляды.
Нет, нельзя двум девушкам одного мужчину одновременно соблазнять, покуда не готовы они его поделить, да ещё прелестями друг дружки насладиться в процессе. Мудрый я избрал выход из ситуации: яблоко раздора подальше унёс, пока страсти не улягутся.
Или трусливый?
Как бы то ни было, я быстро нашёл банное полотенце и поспешил обратно к берегу. Оглянувшись, я увидел, что стрекозёл наш, арктурианец, увеличился в размерах, чтобы в копытах своих понести термос.
– Клубничный чай? – осведомился я на бегу.
– Грог, грубиян ты земной.
– Когда заварить успел?
– Не твоё земное дело.
– И то верно. Козёл ты слизневый.
Полотенце я бросил Елене, и отвернулся: пускай сама снимет платье с Исиды и вытрет её. А пока сие происходило (я старался не слушать скрипа зубов и раскатистого рыка обеих), я заготовил речь, которой вознамерился продвинуться к моей цели.
#Семь_Чудес_Тьмы, #Следуй_за_Штормом, #Королевская_Анархия
#евгений_дородный, #короткие_рассказы
