Просто читайте это 🔥.
"Гнев унитаза"
А потом я передумал, что конец света наступит.
В самом деле, какой конец света, когда я хотел ещё столько выяснить насчёт подводной расы и моей роли в её создании? Конец света во тьме этого был бы просто нечестным; уносить с собой в могилу незнание – это пошло.
Это как если бы я был девушкой, представительницей сего предательского и коварного пола, да ещё нахальной девственницей, мужские умы смущающей своим невинным взглядом, на дне которого, однако, читалось бы бесовское желание быть подчинённой, быть взятой, принадлежать яростно страстному самцу и в то же время безраздельно владеть им.
Так вот, унести в могилу незнание – это как быть такой девственницей, вернее, перестать быть ею, наклюкавшись глинтвейна, грога и дешёвого виски.
И наутро не помнить ни кого сделала своим избранником, ни в какие именно части тела лишилась девственности.
Согласитесь, незавидная судьба!
Впрочем, смотря как посмотреть… Ведь не может быть такого, чтобы кто-то не гордилась тем, что не помнит своего первого раза – в отличие от подруг – и тайно наслаждается осознанием собственной шлюшности, испорченности, развращённости.
И, через всё это, ощущением женской свободы и силы.
Но, как истинный стратег и рьяный тактик, я не мог атаковать в лоб. Я избрал обходной путь, фланговый манёвр, неожиданный удар кавалерией в бок и тыл связанной боем пехоты.
Я не спросил напрямую снова, в который уже бесплодный раз, что от меня скрывают: всё равно не скажут – трусики и лифчик снимут вместо этого. Я продолжил наступление, которое начал с философских позиций минуту назад.
Но если философией я только завязал схватку, дал два залпа из мушкетов и бросился в безжалостный штыковой бой, коим сковал мысли моих прекрасных оппоненток, то уланами, гусарами и кирасирами я на полном скаку ворвался в их каре и позиции артиллерии, рубя направо и налево, вперёд и назад, вверх и вниз и даже наискосок.
Другими словами, взмахнув хвостом и тряхнув гривой я взвился на задние ноги и заржавел. Простите, заржал.
Наржал я следующее:
– Философия есть зерно, брошенное в благодатную почву. Благодатная почва есть политика. А растение, что пробьётся из политики, сей земли, есть экономика, экономическое изменение.
Так оставим же философию: её семя мы рассмотрели и, мне думается, поняли, что в ближайшие лет двести конкретно это зёрнышко обречено падать в пыль, а не в чернозём. Давайте же вплотную рассмотрим пыль, разделим её на составляющие и изучим таинственные связи между былинкой и былинкой, чтобы лучше понимать, как именно нас обманывают.
Как именно дурят нам головы, лапшу из какой пшеницы вешают на уши, липкой овсяной кашей какой забивают глаза. Про манную я уже молчу: она великолепна в том, чтобы заливать её в ноздри ничего не подозревающим добрым людям.
Чтобы они даже не унюхивали измены слуг народа этому самому народу.
Потому что пахнет измена гнилостно и ошибиться в её душке невозможно.
В её вшивой, пищащей, копошащейся сладковатой вони мертвечины.
Я потянул воздух и провозгласил:
– Итак, шпоры в бока и и-го-го!
– Может, просто насладишься моей девственностью? – с надеждой спросила Исида.
– Тихо, женщина. Не мешай мужчине делать мужское дело! – сурово осадил я. – Придёт и твой черёд. Но сначала великие свершения должны быть совершены, тираны ниспровергнуты, деспоты гильотинированы! В крайнем случае – расстреляны и брошены в братскую могилу, да землёю засыпаны ещё живыми будучи. Чтобы своей шкурой почувствовали, как столетиями они обходились с народом.
– Ну давай уже, освободитель! – вмешалась Елена, игриво подмигнув.
Тогда изрёк я ну вот вообще такое:
– Законопроект налога на слив воды в унитазе оправдывает существование депутата не только в парламенте, но и на белом свете в целом. Потому что ни парламенту, ни белому свету не нужен депутат, который не придумывает законопроектов. Придумал законопроект – честно отработал полученную от государства зарплату и оправдал доверие избирателей своей партии.
А вот если не придумал законопроекта, то зарплату получил ни за что! И обманул доверие избирателей к тому же. И вообще сотворил непорядочное отношение к налогоплательщикам.
Каково же должно быть порядочное отношение к налогоплательщикам? Как вести себя по отношению к ним, чтобы было честно, и не стыдно, не срамно потом?
Конечно, придумывать налоги в тему!
А налоги должны быть реально в тему, потому что налог, который не в тему – он не в тему.
А в тему такие налоги, которые взимаются за реально распространённые действия; иначе какой смысл в налоге, который просто есть, а денег в бюджет не приносит, ибо никто не совершает им облагаемое действие?
Такой налог, получается, попросту тратит бюджет на своё существование, проедает деньги вышеупомянутых налогоплательщиков, а такое нельзя. Налог должен грести деньги лопатой, только тогда он оправдывает вкладываемые в него средства и доверие к себе широких масс налогоплательщиков.
Так вот, сливают воду в унитазе все, и по нескольку раз в день! И-го-го!
Налог на такое часто совершаемое действие – вот это реальный налог, который будет грести деньги ковшом экскаватора и тем самым оправдывать своё существование.
Но это только начало, дорогие мои плательщики.
Налог на слив воды в унитазе создаст рабочие места! Ибо раз есть налог, должны быть люди, которые следят, чтобы он платился, и люди, которые карают тех, кто не платит. А поскольку в нашем великом государстве живёт сто сорок миллионов человеков, каждый из которых сливает воду в унитазе хотя бы пять раз в день, то потребуется ну вообще очень много лю́дей, чтобы каждый слив отслеживать и денежки за него взимать!
Таким образом мы не просто создадим сотни тысяч рабочих мест, а покончим с безработицей раз и навсегда!
Работать у нас будут все, от заката до рассвета, от рассвета до заката, от Пересвета до Челубея!
Труд – священное право человека.
А знали ли вы, что унитаз – один из самых эксплуатируемых элементов общества?
Мало того, что с ним беседуют по душам стоя на коленях, на него ещё кричат, его пугают, его обнимают и целуют, когда он уже весь забился в угол и дрожит от страха, холодным потом обливаясь по своей гладкой, нежной, глазурованной керамической поверхности из треснувшего бачка.
Так с ним ещё и дружатся напористо, с остервенением познания истины необходимости опорожнения содержимого желудочно-кишечного тракта немедленной, после того как едва успокоят страдальца белесого, погладят и приголубят, и проворобьят и приворонят.
А кто-то вообще прогалкует и прискворцит.
Короче, собираем деньги в защиту сороки-вертихвостки, чёрно-белой жительницы городов и лесов. Хотя на самом деле её оперение отливает синим на крыльях и зелёным на хвосте.
Тут Елена гневно воскликнула:
– Эй, я буду защищать права лисиц!
– Про унитазы ты уже думал! – поддакнула Исида.
– Значит, мало думал про унитазы! – взорвался я. – Раз ещё хочется!
Тут арктурианец прямо рядом со мной превратился в унитаз. Я подозрительно взглянул на него и промолвил:
– На тебя я не сяду, в твоём зеве пираньи водятся, которые вцепятся в мои сочные булки. С тебя станется, червь ты земной, слизень ты слизистый, мух жЫрный и стрекозёл-вуайерист.
– А про визионизм откуда ты знаешь? – завибрировали глазурованные перекаты унитаза, источая звук.
– Суперагент я или нет? В конце концов. У меня глаза на затылке.
– А, может, и ещё где? – поинтересовалась Елена.
А Исида вдруг покраснела. Наверное, представила, что раз такое дело, то мои ноги могли увидеть её промежность, когда она сидела рядом с кроватью без трусиков.
И вот что самое интересное: по наитию я решил, что случись тогда дружба между нашими половыми органами, сейчас танцовщица стрипа черноволосая не покраснела бы. Но если я только увидел, неважно какой конечностью, и ничего не сделал – это повод для смущения и стыда.
Воззрился я взором грозным в светлые очи Исиды в миг сей. И по тому, как потупилась она, глупо улыбнувшись, понял, что есмь сие правда.
– Нет, только на лице и затылке, – сказал я.
Исида выдохнула.
Я же налил себе ещё крышечку грога и, отпивая и опасливо поглядывая на унитаз с пираньями, продолжил:
– Защищай права лисиц, кто ж тебе против? А я продолжу ратовать за права унитазов, потому что вы и представить себе не можете, насколько на самом деле они угнетаемы. Видите ли, в наше терпимое время угнетены столь многие, что те кто не угнетён – угнетены больше остальных. Потому что чем они хуже других?!!
Почему все страдают, мучаются, изнывают под пятой угнетателей, а они – нет?!! Что это за ксенофобия, остракизм, расизм по признаку цвета кожи и половой ориентации?!
Если ущемлены все, то ущемлены должны быть все; кто не ущемлён, тот ущемлён в своём праве быть ущемлённым!!!
Вот я – белая морда скучной ориентации, вы обе – белые личики преимущественно скучной ориентации. Почему никто другой не указывает нам, с каким цветом кожи нам выгоднее было родиться, и почему никто не заставляет нас, в угоду обществу, иметь дело с половыми органами, которые нам противны?
Мы – жертвы этого строя, этого мира, этих продажных политиков, которые хотят сохранить статус-кво. И смотрят сквозь пальцы, закрывают глаза, игнорируют вопиющий факт, что нас никто не угнетает. И тем самым угнетают хтонически, дьявольски, инкубически и суккубически в девятом кругу ада.
Ибо раз гнетут других, то и мы достойны угнетения!
Но ладно мы. Мы ещё можем сражаться за свои права. Мы ещё можем доказать, что заслуживаем равного отношения к себе, сиречь угнетения, и добиться его, вожделенного.
А вот унитазы не могут! Аааа-аааа-аааа!!!
Стал я тут носиться по берегу и махать руками. Облака песка поднял, тучи вырванной с корнем травы взметнул, воинства небесные водяных брызг… воздел.
И упал, задыхаясь, однако ржа дальше:
– И-го-го… И-го-го…
Медленно ко мне подошли Исида, Елена и этот, глазурованный. Словно Мельхиор, Каспар и Валтасар. И, открыв сокровища свои, принесли мне дары: золото, ладан и смирну.
Короче, спросили:
– Почему унитазы не смогут-то?
И ответил я:
– Так в них каждый день испражняются и использованные презервативы выбрасывают. Все, все представители развитого рода человеческого. А раз их решительно все угнетают, значит, они единственные, кто совершенно не ущемлён в праве быть угнетённым.
А раз совершенно не ущемлён – значит целиком, тотально, эпически унижен, намного более чем полностью.
Потому и нужен законопроект налога на слив воды в ватерклозете. Он – прорвавшийся на свободу глас самых угнетённых. Пусть же все заплатят за эксплуатацию!
Мур, мир и мяу.
#Семь_Чудес_Тьмы, #Следуй_за_Штормом, #Королевская_Анархия
#евгений_дородный, #короткие_рассказы
