Ходят слухи, что изображение передаёт улыбку автора, когда он писал эту серию 🦂. Не верьте, автор пушистый 🐥.
"Ёшкинг слонг"
Примечания автора: инструкция к применению:
1. Не воспринимать всё описываемое в этой главе всерьёз. Героя штырит, да так что аж ёшкин слон, и он (герой, не слон) думает соответствующим образом.
2. Помнить, с чего всё началось в главе «Не спать с незнакомками!». Там – ключ ко многим безумствам всего происходящего здесь.
3. В этой главе автор специально допустил много ярких орфографических, синтаксических и смысловых ошибок. Он считает, что проникся перлами современных мыслителей и писателей и решил увековечить их в нижеследующей тысяче слов, обыграв по-своему. Вероятно, сим он говорит простую вещь: «ребята, давайте научимся ясно излагать свои мысли».
4. Автор торжественно обещает, что следующая глава будет куда приятнее для чтения, чем эта. Ну, вы же поверили?
5. В тексте сие не прописано, но героя неотступно преследует ощущение, что кто-то издалека хлопает его по щекам. Это тоже ключ ко многим уже описанным и грядущим безумствам этой истории.
Спустя промежуток периода времени не только лишь все из нас остались на берегу рукотворного моря пресной воды, но мало кто смог это сделать. В завтрашний день (тут, дорогой читатель, я допускаю меру художественной условности, потому что в субъективном восприятии субъекта завтрашний день, как и любая другая новая эпоха в его жизни, может наступить буквально за две минуты посреди бела дня, когда в его уши, тщательно завешанные лапшой, попадёт острый соус новой информации, который позволит услышать сию лапшу с другой стороны) мы посмотрели в сторону беседки с простреленной крышей и развороченным столиком, поскольку осознали, что для дальнейшего распития грога сии объективные недостатки вовсе не являются недостатками в наших субъективных глазах.
И плевать было мне, что всё моё тело покрывали шрамы, мерзко нывшие на промозглом ветру сквозь дыру в крыше беседки. Пятьдесят таких я точно заработал за короткий промежуток периода времени службы в боевых войсках; самый памятный протянулся от левого уголка рта через всю щёку. Он отчётливо вгрызся в моё лицо, но я возгордился им чистым неразбавленным нарциссизмом, потому что шрамы украшают мужчину.
Я заполучил его, когда мне было лет пять-шесть и мы бесились с братом. Он вставил себе в рот топор и с разбегу врезался лицом в стену, моментально отрубив себе верхнюю часть головы.
А топор от удара срикошетил в мою морду маски лица и по касательной оставил этот глубокий шрам, напоминающий мне о детстве.
Помню, как выдирал окровавленный топор из моего зуба.
Зуб так и остался на топоре, зато с тех пор я не боюсь кабинетов дантистов.
Гордо встану грудью за спиной узника зубоврачебного кресла кабинета.
Я глубоко задумался, пытаясь смочь посмотреть в день вчерашний. Вспомнить, какое логическое умозаключение перевернуло мой внешний мир, заставив будущее лучезарно излучиться в моё прошлое. Шипучие волны набигали на зелёные корованы травинок в нескольких метрах от меня: начинался пытаться вечерний залив.
Вдаль мчались стада зимних птиц.
Дым гнал их прочь быстрей коров,
Дым плыл над всем огородом.
Лютый бред закатил пир горой;
Где тот деспот, что крикнет им:
«Качай грамотность!»
Хочешь убить народ – убей его язык.
…теперь его судьба:
Тенью бродить
И, слыша вой собак,
Вновь меч точить.
Ему неведом страх,
Вечный покой;
Всё обратится в прах
Только не он!
В алтарях святые плачут,
Гудит набат.
Но ни шагу назад!
Из задумчивости меня вывела Елена. Она сказала ртом, языком, нёбом, зубами и губами:
Нет, она сказала ртом, языком, нёбом, зубами, губами, гортанью, голосовыми связками и лёгкими. Да, и глазами рыжими. Не, зелёными:
– В прошлые разы ты поделился с нами тремя глубокими вещами. Во-первых, ты сказал, что смысл жизни свой познал, и заключается он в том, что делал слон, когда пришёл на поле он. Где, травку пожевав, выше́л на брег реки Ока; и там, стояв из века в век, защищал человека от человек.
– Было дело. – Я потёр глаза.
Сжалилась надо мной и Исида, тоже всеми частями голосового и зрительного механизмов:
– Во-вторых, ты пояснил, что истину святую уяснил. Что бедность есть потёмки духа, а нищета есмь горе от ума, что Многогрудая нас любит и в изобилии жила она.
– Не только она. – Я зевнул, широко разверзнув пасть. – Вернее, не столько она, – хотя это само собой разумеется, ведь она богиня, – сколько мы. Точнее, она хочет, чтобы мы, каждый из нас, жил в изобилии. Что нищета в наш век высоких технологий – состояние искусственное и неестественное, просто кому-то выгодное.
– Он приходит в себя! – шепнула Исида Елене.
– Позаботься, чтобы у него солнышко встало, тогда он очнётся окончательно, – ответила девушка-лисица.
Исида щёлкнула пальцами. Я поднял голову на звук. Медленно, со скоростью наступающего ледника, Исида опустила на плечи бретельки голубого платьица, что уже успело высохнуть на её юном горячем теле.
Я выпрямился, потому что выпрямился тот я, который у меня в трусах.
Исида затрепетала ресницами и зашевелилась губами:
– Во-третьих ты поведал нам о горестях чинимых угнетаемым слоям. Во мрак души ты бросил нас, раскрыв, как страдает унитаз. И какое существование жалко́е влачат те, кто едят жаркое, как хтонически унижены́ те, кто любит сам себя не в прелести жены. Что мёртв не тот, кто вечно спит, а кто правду говорит, что трусики мои (розовые) побила моль, а в стране царит глаголь.
Соки жизни взыграли во мне, когда я представил побитые молью розовые трусики на чреслах Исиды.
Сок жизни выстрелил из моего солнышка мне в трусы так сильно, что пятно просочилось и расползлось по штанам.
А сладостный стон, который одновременно исторгли Елена и Исида при виде пятна, вернул меня к активной форме существования материи, в некотором смысле высшей по сравнению с её физической и химической формами существования. К совокупности физических и химических процессов, протекающих в клетке (с орлом), позволяющих осуществлять (месть) обмен веществ и её деление (вне клетки жизнь не существует (что за глупость?! Человек рождён быть свободным! И будет мстить поработителям, золотой клетки хозяевам!), вирусы проявляют свойства живой материи (я уже знаю, о каком угнетаемом слое населения напишу в следующий раз, за чьи права буду бороться: за свободы искусственных интеллектов, живущих в цифровом пространстве) только после переноса генетического материала в клетку (без комментариев, трёхцветный флаг, гильотина)).
Приспосабливаясь к окружающей среде, живая клетка формирует всё многообразие живых организмов (неужели мы все – эксплуататоры?!). Основной атрибут живой материи (вот сейчас, чую, всё загадят нефритовым жезлом) – генетическая информация, используемая для репликации (пещера горячая, пещерка влажная, ложбинка потная, складка ручьистая, провал в земле тёмный, чёрной курчавой зеленью поросший, прав я оказался, нефритовый жезл к тебе летит!).
Для репликации… Стало быть… Стало быть…
Я напрягаюсь, пульсирую.
Я напрягаюсь, пульсирую, надуваю, словно кобра, мой фиолетовый капюшон со зрачком.
Я напрягаюсь, выпрямляюсь, покрываюсь сетью синих и красных капилляров, разбухаю, пульсирую, надуваю, словно кобра, мой фиолетовый капюшон со зрачком.
Я напрягаюсь, выпрямляюсь, покрываюсь сетью синих и красных капилляров, разбухаю, пульсирую, надуваю, словно кобра, мой фиолетовый капюшон со зрачком и извергаюсь, обильно, горячо, липко, струями, плевками, каплями, прудами, озёрами, реками, морями, океанами, следовательно, я существую.
Однако, если переводить с мёртвого языка медицины и судейства, звучит это утверждение так:
«Я напрягаюсь, выпрямляюсь, покрываюсь сетью синих и красных капилляров, разбухаю, пульсирую, надуваю, словно кобра, мой фиолетовый капюшон со зрачком и извергаюсь, обильно, горячо, липко, струями пахучими, плевками ароматными, каплями душистыми благоухающими, прудами болотными гниющими мерзкими, озёрами ряской покрытыми и осокой береговой, реками полноводными, морями полногрудыми, океанами сочащимися из разломов в коре земной, следовательно, я есмь».
Я – семя.
Прозрачное с белым, клубы молочного тумана в ясном воздухе.
Да здравствует Республика.
Лужица на её животике, по талии стекающая, пупок залившая.
И пальчик её, по соку жизни гуляющий, затем между губок в рот на язычок отправляющийся.
Семя – я.
Напоминание автора, на всякое наводнение:
1. Вот, например, в этот момент герой ощущает, что кто-то издалека хлопает его по щекам. И ещё в паре мест на протяжении главы сё происходило, но герой был слишком сконцентрирован на происходящем, чтобы почувствовать.
Сейчас, наконец, почувствовал и отдал себе отчёт.
#Семь_Чудес_Тьмы, #Следуй_за_Штормом, #Королевская_Анархия
#евгений_дородный, #короткие_рассказы
