Продолжаю приключения сверхсекретного агента с сексапильной студенткой 😏. Которая, однако, наивной не оказывается 😈. И попутно анализирую причину всех войн в мире 🤯.
"Изнасиловать монархию"
Всё это, конечно, резко шло вразрез с учением благородного Моржа. Ну, Старого, Лысого, Клыкастого увальня, который и пошевелиться в лишний раз ленился, так оплыл жиром своего авторитета. Это у него с полным правом можно было спросить: «ты когда свой жезл из-за складок в последний раз видел?».
И, конечно, я не рисковал задавать такие вопросы. Я напускал на себя вид прилежного ученика, преклоняющегося пред мудростью воспитавшего его мастера, и отчитывался в последних подвигах на поле осеменения.
О юной, наивной и сексапильной студенточке тоже отчитался.
И будь я проклят, если во время отчёта по Старому Толстому Члену не потекла молочная струйка от едва видного спазма.
Я сделал вид, что не заметил.
К тому же совесть моя была не чиста.
Потому что наивной эта студентка не оказалась. Не знаю каким чутьём, но она сразу определила, что в университете я не учился, пускай и пришёл на студенческую вечеринку. В костюме, попытавшись сойти за оригинала.
«Наивной» я её сделал для отчёта: Старый любил, чтобы охмурённые до последней секунды не понимали, что их уже охмурили и сейчас воспользуются плодами победы. Обожал, когда ему описывали беспомощное удивление совращённой жемчужной лагуны, перемежающееся первыми стонами удовольствия. Уже достаточно сильного, чтобы пещерка отбросила довлеющие над ней моральные ограничения и отдалась завоевателю своей глубины.
Вот и этот отчёт я начал с невинных поцелуев в качестве награды за мою победу в споре на историческую тему, которые продолжились на втором этаже коттеджа, куда студентка провела меня в туалет, потому что на первом туалет был занят. После моего выхода из царства белого друга к невинным поцелуям, вызвавшим смех у обоих своей неожиданностью и лёгкой невинной наглостью, добавились случайные поглаживания под лопатками: я объяснил их великолепным изгибом спины студентки, который просто не смог оставить без внимания.
А поскольку была она наивной и легко возбуждающейся, то скоро лишилась своего платья в одной из спален. Даже не заметила, как мы туда переместились. И удивилась только тогда, когда я от массажа ступней перешёл к массажу икр.
И поцелуям внутренней стороны бёдер, это самое платье задрав.
Она ударила меня кулачками по плечам, но уже понимала, что я увидел её трусики и теперь не остановлюсь, пока не познаю лоно за ними. И кричать уже не смогла, после такого-то массажа и такой ласки бёдер.
Нет, не захотела: приятнее было просто позволить быть тому, что началось.
В этом отношении всё-таки правы Старый Толстый Член и его бог, Бинарный Яйцеголов: цветки райского лотоса не хотят нести ответственность за близость. Желают, чтобы её брал на себя нефритовый жезл, и чтобы «всё происходило само по себе». Не виноватая я, он сам вставил.
Я, конечно, вставил, но не в коттедже, а дома у студентки, на диване в её мансарде.
И когда сделал это, удивления она не выказала. Издала блаженный стон и опустила голову на подушку. А я покрепче взялся за её таз.
Но этого не узнали ни Толстый, ни Яйцеголов. Яйцеголов, может, и узнал, но Толстому не сообщил: должны же у хозяев быть свои тайны от самых преданных служителей! К тому же временами мне казалось, что Старый Толстый Член несколько сузил догмы своего бога, очевидно, чтобы извлекать из них больше пользы для себя.
И Яйцеголов, в ответ, ограничил поток откровений, который низливал на Толстого.
На самом деле то, что произошло между мной и студенткой, понравилось бы и Мудрой Бездне с её Чёрной Червоточиной. Ведь я не провёл блицкриг, молниеносную кампанию по освобождению своей жертвы от платья и моральных стеснений. Это было бы пошло и ни к чему.
Потому что студентка, когда я направился к ней, тут же меня заметила. И сопровождала взглядом, вполуха слушая подругу, пока я не остановился у их уголка. Удивилась, возможно, подруга, невысокая, тонкая, смуглая, с мягкими чертами лица, но не она. Однако я не солгал Члену хотя бы в том, что, прервав их беседу, я заговорил на историческую тему.
Об одной королеве, чью блистательно трагическую судьбу недавно экранизировали.
Ох, трагедии, метания, эмоции… Кто-то всерьёз считает, что произведения искусства создаются, чтобы вызывать эмоции, и трагедии в этом отношении великолепно работают. Как же не сочувствовать прекрасной женщине, сильной душой и попавшей в жесточайшие обстоятельства, которые неуклонно, раз за разом лишают её того, что веками принадлежало её роду? И как ей приходится мириться с этим, по кусочкам продавая свою жизнь и положение в обществе ради временных облегчений?
Что в итоге всё равно приводит её на гильотину.
И кровожадная дева пожирает благородную женщину.
Её голова, с застывшим непокорным взглядом, скатывается в корзину на эшафоте.
Под угрюмое и скорбное молчание толпы, которая только сейчас, когда уже слишком поздно, поняла, что сотворила.
И даже палач падает в обморок. От вида голубой крови, что хлещет из обезглавленного тела. И судья рыдает так сильно, что спустя минуту его разбирает дикий приступ икоты, от которого вставная челюсть его со свистом вылетает изо рта, рассекает воздух подобно раскалённой свинцовой пуле и срывает с архиепископа его высокий белый колпак.
Символизируя тем самым, что Чёрная Червоточина гневается!
И лишает недостойного мужчину его сана.
Что же случается потом? О ужас! Негодуют буржуа, негодуют крестьяне, что заполонили площадь казней – жестоко насладиться смертью последнего цветка монархии. Артиллеристы палят из пушек, вопят гусары и потрясают шашками, а самые смелые из них облекают свою боль в слова:
«Казнить такую красотку, трепетную лань – и не удовлетворить её перед смертью?! Разве ради такой жестокости проливали мы кровь в войне брата против брата?!»
И отгоняют гусары пеших стражей от эшафота, взбегают по высокой лестнице, достают свои хоботы и втыкают в обезглавленное тело, ещё дёргающееся в судорогах…
А какой-то буржуа наставляет на обомлевшего архиепископа пистолет. Заставляет поцеловать дуло и взять в рот. После чего спускает курок.
Мозги архиепископа причудливо украшают мостовую.
Судья же, чья трибуна штурмуется лавиной крестьян, протыкает себе сердце писчим пером и падает со стула, шепча и задыхаясь в предсмертной агонии:
«А я ведь только научился хорошо отлизывать ей…»
После чего революционное правительство с его террором пинком под накрахмаленный зад вышвыривается из столицы лесом. Только и летают пышные его парики, помпезные памфлеты и агитационные листовки, в основном в костёр поднявшей свою уродливую голову гидры инквизиции.
А кто же становится во главе Реставрации? Конечно, палач, самое скорбящее лицо этой драмы!
Ведь ему казнённая отсосала накануне лесбийского секса с гильотиной.
Потом он напоил её вином. И она снова ему отсосала.
Потому что он был её грубым тайным любовником. И на самом деле забеременела она от него, за месяцы заточения.
А раз он познал её райский цветок, ему и царствовать. Его нефритовый жезл последним впитал её нектар. Нектар мудрости, нектар Чёрной Червоточины.
Вот это трагедия, своими руками отсечь голову благородной любовнице, будучи допущенным до её нежного тела простонародным мужиком!
И ныне желать искупить свои злодеяние. Вынужденное.
И все вообще в этой картине были вынуждены. Все хотели добра, но конъюнктура требовала от них зла. И они страдали, но зло творили (за что поплатились в конце концов – ммместь! Но королеву это уже не спасло…). Потому что только с помощью прекрасной смерти можно выразить глубокие моральные ценности, и только с помощью массовых убийств можно подтвердить их истинность.
Прописать её кровью.
Кишками, блевотиной, расчленёнкой.
Уж не трагедии ли, помимо прочих факторов, виноваты в войнах в нашем мире? Войнах за истину, за добро, за справедливость.
До тех, пор пока за добро будут убивать, оно будет злом.
Но подожди, я-который-в-штанах, нам нужно досказать нашу историю с совсем не наивной, но совершенно страстной студенткой. А то Елена и Исида снова смотрят на нас круглыми глазами и хлестают одну крышку грога за другой. Сколько там этого грога, десять литров что ли?!
Словом, странно это было, когда я подходил к уголку, который облюбовали студентка с подругой. Такое чувство, что студентка сразу поняла, кто я и что мне нужно. Кроме дарения ей удовольствия, имею в виду.
Откуда, Многогрудая побери?! Неужели в отделе нравов завёлся стукач?
Но почему тогда и студентка и третья моя жертва с такой готовностью пошли за мной в постель?
Узнать это мне суждено было чуть позже.
В тот день, когда я стал сверхсекретным суперагентом.
#Семь_Чудес_Тьмы, #Следуй_за_Штормом, #Королевская_Анархия
#евгений_дородный, #короткие_рассказы
